Началась эта история сама собой.
Как-то один коллекционер передал другому для оцифровки кассету с записью Альберта Корабельникова - «Русский акцент». Вроде бы ничего особенного… Но старые кассеты были достаточно вместительными и не очень на тот момент доступными, поэтому к редкому концерту имелась допись неизвестного исполнителя. Так и ходил это релиз по сети с пометкой «неизвестный исполнитель», пока однажды не нашлись знатоки и не опознали в неизвестном исполнителе Наума Зигмана….
- Наум, мы знаем, что Вы участвовали в записи Киевского концерта Аркадия Северного и Гриши Бальбера, которая состоялась 20 апреля 1977 года. Скажите, на Ваш взгляд, что особенного было в Аркадии Северном?- Особенного? В первую очередь – голос. Да и вообще он был нестандартной личностью, с ним было очень интересно общаться и работать. Я считаю, что Судьба подарила мне сказочный подарок – возможность общения с таким человеком.
- Что Вы вкладываете в понятие «Шансон», менялось ли оно с течением времени?- Родился я в Киеве, на Подоле – самом бандитском районе города. Как любой мальчишка, я с восторгом смотрел на соседских ребят старше себя лет на 7-8. И не беда, что их репутация была сомнительна, зато я с малых лет как губка впитывал те песни, что пели они. Так что этот стиль со мной с самого детства.
Я с пятнадцати лет работаю в Кабаке. Ну а кабак – это в первую очередь «Шансон». Эту работу я предпочел концертной деятельности. Когда-то у меня даже была возможность стать «заслуженным артистом». Но Кабак для меня всегда был намного интересней, и я сознательно отказался от концертной деятельности и гастролей, оставаясь преданным кабаку. Эта работа (я имею в виду кабацкого музыканта) может не подойти и быть не под силу даже очень талантливому человеку. Она заставляет все время совершенствоваться, ведь приходится исполнять песни любого жанра. Я исполняю романсы 19-го и песни 20, 21 –го века, все: от оперных арий до блатных и эстрадных песен.
Если задуматься, сколько знаменитостей «вышли» именно из ресторана. Это и Лепс, и Серов, и Крутой и Успенская… Этот список можно продолжать еще очень долго.
Когда-то в Киеве мы дружили с Любой Успенской и даже пару раз работали вместе на свадьбах… Я провожал ее, когда она уезжала в Америку и в Америке, до того как она вернулась в Россию, мы иногда созванивались.
Лучшей школы, чем Кабак нет. Даже если ты знаменит и раскручен, ты поешь со сцены концертного зала, но сможешь ли ты что-нибудь на сцене ресторана?
Чтобы работать в ресторане, надо много знать и уметь.
- Я знаю, что у Вас классическое музыкальное образование.- Я учился в киевском музыкальном училище имени Р.М.Глиера – аналоге московской «Гнесинки»..
Это очень хорошее училище, однако, попасть туда еврею без связей и без денег было почти невозможно.
И хотя поступал я туда после армии, уровню моей подготовки могли позавидовать некоторые выпускники. Завалить меня было практически невозможно, поэтому мне просто на вступительном экзамене поставили «два», без объяснения причин. Но это не остановило меня, и на следующий год, на экзамен я «взял с собой» своего старшего товарища Ваню Дорошенко – очень известного в музыкальных кругах Киева человека: члена коллегии Министерства Культуры Украины, директора детского музыкального театра. Он имел право прийти на вступительные экзамены и сесть в приемную комиссию. Так он и сделал. При нем экзаменаторы не нашли к чему придраться, и я сдал проф.экзамен на «отлично».
Следующей попыткой завалить меня стал экзамен по русскому языку. Это было очень обидно, так как писать сочинения я любил всегда и одно время даже собирался поступать на филологический. Я писал стихи и статьи для стенгазет и других «печатных изданий». И, тем не менее, за экзамен я получил «уд». Тогда снова подключился Ваня и попросил посмотреть мою работу. Оказалось, что в ней не было ни одной ошибки, и после долгих попыток объясниться мне были вынуждены поставить «отлично» и все-таки принять в училище.
Все же на этом мои приключения не закончились. Я вполне удачно сдавал сессии, но был один предмет, который стал камнем преткновения.
«Педагогику и психологию» нам преподавал дедушка лет 80. Он читал предмет только на украинском языке, которым, кстати, я владел в совершенстве, но у педагога была очень плохая дикция, так как он был почти без зубов. Разобрать, что он говорил, было невозможно, потому приходилось зубрить учебник, который я практически, выучил на память. На зачете этой информации оказалось мало, и пересдавал я «Педагогику», единственный из всей группы, раз семь, хоть знал учебник наизусть и был далеко не самым худшим учеником. В конце концов, поняв, что это «заказуха», я плюнул, послал преподавателя «куда подальше» и ушел, громко хлопнув дверью. Не явился я и на госэкзамены, получив в результате справку о том, что прослушал курс училища вместо диплома.
Через несколько лет я играючи поступил в «Культпросветучилище» города Киева на то же дирижерское отделение и закончил его за два года с красным дипломом.
Пока я учился, я не прекращал работать в Кабаке.
- Вот опять странное стечение обстоятельств. Сколько проблем с «Педагогикой и психологией», а я знаю, что у Вас есть опыт педагогической работы.- Это пришло позже. Работа в Доме пионеров появилась у меня году в 82-м. Я случайно попал в Дом пионеров, куда меня порекомендовал мой товарищ, на должность педагога - руководителя вокально-инструментального ансамбля. Днем работал там, а вечером – в Кабаке. Постепенно работа с детьми меня захватила и стала, как и кабак, моей страстью. У меня были замечательные дети! Через меня прошло большое количество детей, и у нас была взаимная любовь, которую скрепляла страсть к музыке. Несмотря на то, что к людям, уезжающим в то время за границу, относились как к прокаженным, мои ученики пришли на вокзал проводить меня. С некоторыми из них я до сих пор поддерживаю отношения, уже 25 лет
- Ладисполь – откуда такое украинское название в Италии?- Ladispoli (Ладисполи) – так называется этот курортный городок в Италии, но эмигранты называли его на свой родной манер – Ладисполь. Это было место, пересыльный пункт, где эмигранты ждали разрешения и документы на выезд в ту страну, куда они собрались уезжать. У одних ожидание было два-три месяца, у других – год и больше.
- А как складывались отношения с местными жителям?Везде есть разные люди. Там, в Италии, у меня остались хорошие знакомые и друзья. Я даже выучил итальянский язык, который, к сожалению, «уходит» без использования.
Однако Ладисполь - маленький городок с населением 10-15 тысяч, а эмигрантов было тысяч 20-25 тысяч. Тяжело было от гнетущей атмосферы ожидания, отказов, отчаяния, а самое главное от непонимания, что же все-таки происходит.
Мое первое исполнение песни «Отказники», которую я написал в ту же ночь, когда получил отказ, произвело сильное впечатление на моих слушателей, а их ответная реакция – на меня. Единственный раз в жизни, я видел, как весь зал рыдал. Боль, обида, страх за свою судьбу и судьбу своих близких были едины на всех. Ни до, ни после, мне не доводилось видеть такую реакцию зала.
Понимание ситуации пришло позже. Мы оказались заложниками закулисных игр политиков. Но на наше счастье близился чемпионат Европы по футболу в Италии, и местные власти попросили быстренько прекратить беспорядки, освободить Италию от эмигрантов и мы, наконец, смогли попасть в Америку.
Ещё стоит отметить, что почти все «отказники», в основной массе, были люди интеллигентных профессий - люди искусства, науки, представляющие интерес для любой страны.
- Какой Вам показалась Америка?Америка есть Америка. Там в Союзе осталось слишком много различных воспоминаний, в большинстве своем негативных. Здесь тоже не все гладко складывалось и если кто-то думает, что здесь на голову падает «манна небесная», то глубоко ошибается. Но когда стремишься к мечте - трудностей не замечаешь, тем более, что к трудностям мы привычные и, преодолеваем их, видя цель и стремясь к ней.
Я нисколько не жалею, что уехал и тем не менее я не перестаю быть русским. Невозможно отказаться от того, что пришло с рождением. Я очень люблю русскую культуру: русских писателей, музыкантов, артистов. Мне хочется быть ближе к России, к тому месту, где прошло мое детство.
- Преподавали ли Вы музыку в США?- Да попытки были. Но тут все по–другому. Другие дети, у них другие желания, претензии, амбиции, другое мышление. С нашими быстрей находился общий язык, теснее завязывались отношения. Работа в Доме Пионеров - одно из самых светлых воспоминаний. Это было здорово: дети учились музыке, творили, стремились к чему-то.
Стоит сказать, что именно здесь я встретил свою единственную на всю жизнь любовь. Пусть поздно, но встретил. У нас двое детей – дочь(17) и сын (15). Моя семья - это мое самое большое сокровище.
- Надо было уехать за океан, чтобы найти свою половинку?- Наверное, да… И не просто уехать, а долго ждать этой возможности и пережить много не самых приятных моментов. Уехать я должен был ещё в 1979 году. Мы одновременно подавали документы с Любовью Успенской, с Сашей Фельдманом и многими другими. Но по непонятной прихоти Фортуны, почему-то они уехали, а я нет. Не успел. Видно такая судьба. Я был отказником в Союзе десять лет и потом отказником в Италии, еще почти год.
- Когда работали в ресторане, русских людей было заметно сразу или они ничем не отличались от местных?Я работал только в русских ресторанах. Американские рестораны совсем другие, там нет музыки, туда приходят поесть.
Ну а кто ходит в русские рестораны? Правильно, там гуляют русские люди, хотя бывают и исключения.
Мне везло все эти годы. Весь этот отрезок времени, а это большая часть жизни, которую я проработал в ресторане (это 45 лет), я был всегда востребован. Я знаю и исполняю очень много песен (около 50-ти тысяч, точно никогда не мог сосчитать). Последние полгода, по причине возраста и здоровья, я не работаю в ресторане, и я чувствую, что многое начинает забываться, но если вновь окажусь на сцене, то все обязательно вспомнится.
В ресторане очень важно знать песни, которые могут заказать, от этого зависел заработок кабацкого музыканта. И ценен я был тем, что ни один заказ не мог меня застать врасплох или удивить. Странная штука - человеческая память. Я могу забыть лица, имена, номера телефонов или некоторые даты. А вот песни... Песни всегда запоминались, впечатывались в память накрепко. Песни, которые я слышал в детстве пару раз по радио, помню до сих пор.
-Кто пел вам песни в детстве? Мама?-Да, мама немного пела. Правда её тяжелая болезнь не очень располагала к песням. Тяжелые бытовые условия (мы жили в старом доме, где в конце 19-го века размещалась прачечная), постоянная сырость, насекомые, выползавшие из всех щелей и плесень стали причиной ее тяжелого заболевания «рассеянный склероз», который мучил маму большую часть жизни.
-Что нравится больше: исполнять свои песни или чужие?- Ну, я не пишу песни по заказу. Я не сажусь и не пишу песни, ради самого процесса написания. Это всегда веление души, эмоциональный ответ на те, или иные события. Я просто сажусь и записываю то, что уже сложилось в голове и требует выхода.
-А есть ли среди песен самая любимая?-Любимая… Очень сложно сказать. Мне нравятся многие песни : русские народные и украинские. Люблю романсы, Шансон. Люблю шансон, но без похабщины. Не вульгарный, скажем так.
-А какие песни в Вашем исполнении больше всего нравятся Вашей жене?-Жене? Не знаю… Кажется, ей нравится все, что я исполняю.
- А дети? Что нравится им?- Дети. Они родились здесь. И по этой причине они уже американцы, хоть и говорят по-русски. Не очень хорошо, но говорят. Дома мы стараемся говорить на русском языке. Дочке я позже посвятил песню, которая так и называется - «Доченька».
-Дома, когда собираетесь с семьей, с друзьями поете по-русски?-Однажды попробовал. Как-то раз под праздник мы с друзьями собрались во дворе моего дома у бассейна, жарили мясо, разговаривали, и я вынес во двор аппаратуру. Но мои соседи-американцы вызвали полицию. Может потому, что мы пели русские песни – непонятные для них. Приехавшая полиция вежливо попросила прекратить петь. Вот такой оказался не очень удачный опыт.
Что ещё… Я рос очень спортивным мальчиком. В 16 лет стал мастером спорта по классической борьбе, потом занимался дзюдо и кунг-фу.
Как и все мальчишки, я очень любил футбол. Я был вратарем и показывал неплохие результаты. Моя прыгучесть и реакция были лучше, чему у многих, тогда уже известных вратарей. Помните, был такой вратарь в сборной СССР. Он играл за Динамо Киев и Сборную СССР, Олег Макаров. Так вот я занимался одно время у него в специализированной школе вратарей с некоторыми ребятами, которым повезло больше и они впоследствии стали знаменитыми футболистами. Я играл лучше многих, но из-за невысокого роста мне пришлось оставить футбольную карьеру вратаря. А в классической борьбе я добился больших успехов. Я даже выигрывал чемпионат ЦС Украины, несколько раз чемпионаты в Киеве и даже матч по борьбе Украина – США.
Много лет ничем не болел, но годы дают о себе знать, и прошлое напоминает о себе. У меня уже было два инфаркта. Как говорят врачи - это последствия Чернобыля, которые я хлебнул полной ложкой. Это и эмоциональные нагрузки эмиграции. Как бы ни хотелось уехать, очень тяжело бросить родной дом, все, что тебе дорого и уехать в никуда. Я скучаю по дому, по всему русскому.
- Каковы Ваши творческие планы?Какие творческие планы…. Мне уже 60.
-Я знаю, что Вы пишете вторую книгу.Да сейчас я пишу вторую книгу - более обширный труд-воспоминание. Через призму своей жизни я хочу рассказать о работе и жизни кабацких музыкантов. Это я знаю лучше всего, лучше многих. Я почти всю свою жизнь провел в Кабаке.
-Вы хотите, чтобы Ваша книга была издана на русском языке или было бы здорово, чтобы она вышла и на других языках: английском, итальянском?--Нет, я лишен всяческих амбиций популярности, тем более что вряд ли кто-то, кроме русских, сможет её понять. Это особая культура, которой нет больше нигде. Потому что русский ресторан – это отдельный мир, вот русский и больше ничей. Потому что нигде в мире нет ничего подобного. Русские рестораны есть только в России (на территории бывшего СССР),в Америке, в Израиле и кое-где в Европе, где есть русские эмигранты.
-Русский человек увозит с собой частичку Родины?-Да трудно отказаться и оставить все то, к чему привык с детства. Мне часто снится Киев, Подол и от этого не убежать. Если бы была возможность, я бы хотел все снова увидеть знакомые с детства места, несмотря на то, что я знаю, как сильно они изменилось, и узнать их уже трудно, но уехать обратно я уже не смогу, да и страны, из которой я уехал, уже нет и та, что сейчас, стала совсем другой, мне не знакомой.
На прощание я хотел бы пожелать всем моим бывшим соотечественникам удачи, здоровья и жить в той стране, которую можно бы было с гордостью назвать своим домом.
Добра вам всем!
