25 июля 1980 года не стало Владимира Высоцкого.
Советская пресса откликнулась двумя стандартными некрологами на последней странице.
На Западе отклик был большой. Правда была куча ошибок в возрасте биографии (включая творческую). Я представляю здесь небольшой фрагмент своей коллекции.К СМЕРТИ ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО
Москва, 26 июля – Как сообщалось, в Москве скончался популярнейший актер и бард Владимир Высоцкий. Друзья покойного сообщают, что причиной смерти явился сердечный приступ. Высоцкому было 43 года.
Некролог на смерть знаменитого актера появился в газете “ Вечерняя Москва” . О кончине Владимира Высоцкого “ с глубоким прискорбием” сообщили министерства культуры СССР и РСФСР, отдел культуры Моссовета, Всероссийское театральное общество, профсоюз работников культуры, Госкино и Театр на Таганке.
Сообщается, что коллектив Театра на Таганке во главе с его художественным руководителем Юрием Любимовым собирается устроить вечер памяти своего коллеги.
“ Новое русское слово”
(Нью-Йорк, США)
27 июля 1980 года
СКОНЧАЛСЯ ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ
Из Москвы поступило сообщение о неожиданной смерти знаменитого актера и барда Владимира Высоцкого.
Высоцкий завоевал широкую известность своими выступлениями на сцене московского Театра на Таганке – в наиболее смелом советском театральном коллективе, который всячески стремился раздвинуть весьма узкие границы свободы, предоставленной в Советском Союзе искусству.
Но подлинную народную славу Высоцкому принесли его знаменитые песни. Поначалу он выступал с так называемыми “ блатными” песнями. Затем его жанр стал меняться, и очень скоро в произведениях барда зазвучали гражданские мотивы. Его перу наряду с блестящими пустяками принадлежат редкие по силе обличительные песни, раскрывающие звериную сущность советского строя. Можно с уверенностью предсказать, что кончина певца будет воспринята мыслящими людьми в Советском Союзе как глубокое горе.
“ Новое русское слово”
(Нью-Йорк, США)
26 июля 1980 года
Перевод с английского
VLADIMIR VYSOTSKY, SOVIET ACTOR AND BARD,
DIES OF A HEART ATTACK
ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ,
СОВЕТСКИЙ АКТЕР И БАРД,
УМЕР ОТ СЕРДЕЧНОГО ПРИСТУПА
МОСКВА, 25 июля – Ведущий сатирик, Владимир Высоцкий, бард и актер, чьи песни, высмеивающие строй, даже секретную полицию, сделали его столь же популярным здесь, как рок-звезды на Западе, умер прошлой ночью от сердечного приступа, как сообщили сегодня его друзья.
г. Высоцкий был женат на Марине Влади, французской актрисе, и был ведущим актером Театра на Таганке в Москве, авангардистской труппы, возглавляемой Юрием П. Любимовым.
Он был хорошо известен по записям его песен, но многие распространялись нелегально, поскольку он часто подвергался резкой критике советских культурных структур за независимость мышления.
Он не всегда мог ездить за границу даже к своей жене в Париж, поскольку его взгляды часто приводили его к конфликту с властями.
Сатира г. Высоцкого была не столь острой, чтобы сделать его персоной нон грата для советских властей, но и не столь беззубой, чтобы он потерял уважение советской молодежи.
Песня, написанная несколько лет назад, которая называется “ Баллада о валютном магазине” , вышучивала советскую элиту за пристрастие к специальным магазинам, набитым такими товарами как меховые пальто и икра, которые простые люди купить не могут.
Многие из его песен предназначались для маленьких аудиторий, для его друзей и коллег-актеров, но они стали частью массовой культуры.
Друзьями г. Высоцкого были многие из Московских литературных кругов. г. Любимов и другие, как здесь поняли, готовятся к прощанию с ним в Театре на Таганке.
В Вечерней Москве, городской вечерней газете, смерть г. Высоцкого была объявлена “ с глубоким прискорбием” от Министерства культуры Советского Правительства, Министерства культуры Российской республики, Управления культуры Московского городского Совета, Российского театрального общества, профсоюза работников культуры, государственной киноорганизации и Театра на Таганке.
Крейг Р. Уитни
Специально для Нью-Йорк Таймс
“ Нью-Йорк таймс” (“ The New York Times” )
(Нью-Йорк, США)
26 июля 1980 года
Перевод с итальянского
E'MORTO IL MARITO
DELL' ATTRICE MARINA VLADY
УМЕР МУЖ АКТРИСЫ МАРИНЫ ВЛАДИ
Москва, 26 – Умер от инфаркта советский актер и певец Владимир Высоцкий. Он успешно выступал на сцене (знаменит в ролях Гамлета и в “ Галилее” Брехта), Высоцкий был также широко популярен как автор сатирических песен против советского строя, что сделало его имя особо широко известным среди публики. Высоцкий – которому было немногим более 40 лет – был женат на французской актрисе Марине Влади.
Высоцкий был самым популярным и любимым певцом в СССР; многие из его песен были основаны на переживаниях, которые он испытал в молодости в заключении в сталинских лагерях. Официально распространялись только песни, в которых не было резкого протеста. Своим “ тяжелым” голосом Владимир Высоцкий пел не о “ светлом будущем” , а о трудностях сегодняшней обыденной жизни.
“ Паезе сера” (“ Paese Sera” )
(Рим, Италия)
26 июля 1980 года
В ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ
Скоропостижно скончался артист Театра на Таганке Владимир Семенович Высоцкий.
В траурном убранстве сегодня помещение театра. На сцене, на высоком постаменте, гроб с телом В. С. Высоцкого. Рядом – венки: от Министерства культуры РСФСР, Союза кинематографистов СССР, коллектива театра, от коллективов других столичных театров и учреждений культуры, от близких и друзей покойного. Состоялась гражданская панихида. В. С. Высоцкий похоронен на Ваганьковском кладбище.
“ Вечерняя Москва”
28 июля 1980 года
Перевод с английского
POLICE CALLED IN
AS CROWD MOURNS SOVIET ACTOR
ПОЛИЦИЮ ПРИЗЫВАЮТ,
КОГДА ТОЛПА СКОРБИТ О СОВЕТСКОМ АКТЕРЕ
МОСКВА (Рейтер) – Конная полиция помогла рассеять убитую горем толпу, собравшуюся в воскресенье почтить память советского актера и певца Владимира Высоцкого. Несколько тысяч человек запрудили улицы около московского Театра на Таганке. Некоторые стояли на крышах, другие в окнах верхних этажей, отдавая дань памяти.
Высоцкий, который был женат на французской актрисе Марине Влади, умер в прошлую пятницу от болезни сердца после трех месяцев пребывания в больнице. Ему было 42.
Когда его тело было доставлено на кладбище на севере Москвы после того как в течение четырех часов было выставлено для прощания в Театре на Таганке, сотни людей собрались перед зданием.
Венки лежали грудами у двери, а когда маленький портрет артиста убрали из окна первого этажа театра, группа из примерно 20 преимущественно молодых людей начала скандировать в пользу его возвращения.
Около дюжины юнцов, вскидывая вверх руки со сжатыми в кулак пальцами, скандировали: “ Портрет. Портрет” , – пока больший портрет Высоцкого не был установлен в окне верхнего этажа.
Люди протестовали, когда полицейские в белой олимпийской униформе и молодые рабочие гражданской обороны, сцепившись руками, оттесняли толпу.
Один человек из толпы сказал корреспонденту: “ Это не политическая демонстрация. Мы просто любили его” .
Конная полиция была введена после того, как люди отказались подчиниться мегафонным требованиям отправиться на метро по домам.
“ Глоб энд мейл” (“ Globe and Mail” )
(Торонто, Канада)
29 июля 1980 года
Перевод с английского
THOUSANDS MOURN FOR MOSCOW ACTOR
ТЫСЯЧИ ЛЮДЕЙ ОПЛАКИВАЮТ
МОСКОВСКОГО АКТЕРА
МОСКВА (Рейтер). – Конная полиция помогла рассеять убитую горем толпу, собравшуюся вчера почтить память советского актера и певца Владимира Высоцкого в ходе демонстрации, непохожей ни на что, виденное в Москве долгие годы.
Несколько тысяч человек запрудили улицы около московского Театра на Таганке. Некоторые стояли на крышах, другие в окнах верхних этажей, отдавая дань памяти Высоцкого, который в своей работе шел по тонкой линии между запретным и респектабельным.
Высоцкий, который был женат на французской актрисе Марине Влади, умер в прошлую пятницу от болезни сердца после трех месяцев пребывания в больнице. Ему было около 42.
Его тело было доставлено на кладбище на севере Москвы после того как в течение четырех часов было выставлено для прощания в Театре на Таганке. Сотни людей собрались затем перед зданием.
Многие девушки и молодые женщины открыто плакали.
Венки лежали грудами у двери, а когда маленький портрет артиста убрали из окна первого этажа театра, группа из примерно 20 преимущественно молодых людей начала скандировать в пользу его возвращения. В конечном итоге появился больший портрет Высоцкого.
“ Джерусалем пост” (“ The Jerusalem Post” )
(Иерусалим, Израиль)
29 июля 1980 года
Перевод с болгарского
РАЗДЯЛА С ВИСОЦКИ
РАЗЛУКА С ВЫСОЦКИМ
Расстаться с Высоцким нельзя. Это иллюзия. Его творчество является непреходящим вкладом в культуру. И не только в советскую, но вообще в современную культуру.
Он выразил чувствительность. Русскую. И не только русскую. Он выразил реакцию современных поколений на последствия войны, на атмосферу, оставленную ей.
Странная черта времени. Пятидесятые годы видели ренессанс вокальной музыки, или просто пения. Не бельканто, не арий, написанных великими композиторами, не музыкальных текстов, написанных для тренированных, отработанных голосов. Мы услышали мелодии, которые считали исчезнувшими. Услышали самовыражение народа в песне, той песне, которая, казалось, подавлена еще григорианскими запевами. Назову только Эдит Пиаф.
В советской стране это движение было подхвачено Высоцким. Как в средние века, он соединил в себе композитора, поэта и исполнителя. Его репертуар был создан только для одного человека – для Высоцкого. Он оставался неподражаемым. Вероятно, никто не исполнит его песни так, как исполнял их он сам.
Странно, что этот человек смог создать образ Гамлета. С той же несдержанностью, с тем же порывом, с той же необузданностью, которые характерны для его песен. И с теми же умонастроениями. В постоянных попытках осветить через Шекспировскую трагедию нашу современность Высоцкий оставил нам образец.
Чувствительный, насмешливый, глубоко переживающий, принимающий жизнь со всей ее глубиной, страданиями и радостями, как драму и как преодоление драмы, этот человек не мог жить без поэтов и без поэзии. И давайте выскажем дерзкую мысль: он участвовал в воспитании своего поколения поэтов, в воспитании их чувствительности.
Однажды, в гостях в Болгарии, Владимир Высоцкий сказал почти случайно: жизнь – это рана, которая лечится сама. Мне дороги страдания, потому что из них рождаются радости.
Никто не говорил о страданиях современного человека с таким жизнелюбием и с такой верой. И это парадокс. Парадокс Высоцкого – явление, которое мы, современники, отныне будем оценивать.
В. Свинтила
“ Литературен фронт”
(София, Болгария)
31 июля 1980 года
Перевод с немецкого
DES SД NGERS FLUCH
ПРОКЛЯТЬЕ ПОЭТА
В первый раз после смерти Сталина тысячи людей вновь рыдали на улицах: в Москве умер поэт, певец и актер Высоцкий.
Антиолимпийское собрание жителей Москвы состоялось в старом районе на востоке советской столицы, на Таганке. Там собрались в прошедший понедельник массы народа, чтобы – как на представлении античного спектакля – чествовать героя-певца. В последний раз.
В возрасте 42 лет перестало биться сердце Владимира Семеновича Высоцкого – трубадура миллионов русских людей, любимца всех зрителей маленького, но знаменитого театра на Таганке в Москве, а также телезрителей – “ Гамлета” , брехтовского “ Галилея” или “ Героя нашего времени” Лермонтова.
Участники траурной церемонии спонтанно, неорганизованно шли сквозь государственный караул – сквозь тотально оцепившую олимпийскую столицу государственную полицию СССР. Против нее как раз и выступал Высоцкий, советский лирический поэт, в своих песнях, познакомившись уже в молодом возрасте с лагерями (позднее он женился на западной актрисе Марине Влади).
Русский народ пылко любил неофициального Высоцкого: певца протеста андерграунда, который своими песнями помогал людям в их больших и маленьких бедах, любившего выпить, поэта, исполнявшего прекрасные стихи под гитару своим сильным голосом.
Из его песен и баллад, которых около пятисот, лишь немногие официально разрешенные стихи были опубликованы, официально вошли в каждодневную жизнь советских граждан. Они рассказывали о лагерях и о любви, высмеивали бюрократов и спортивных хулиганов, они были проклятием певца. Стихи часто были или трагикомическими, или трагическими, безысходными, истинно русскими.
Своим прокуренным баритоном Высоцкий насмехался над магазином ГУМ, куда все спешили как из-под палки, хотя едва ли и там было что купить. Он высмеивал Аэрофлот, где стюардессы вели себя, как принцессы, и где его могли доставить куда угодно, но не туда, куда ему было надо (а чемодан всегда выгружали в Кишиневе).
То, что пел Высоцкий в бесконечные пропитанные водкой часы для коллег и друзей после спектаклей, у себя дома и у знакомых, реже на официальных концертах – упакованных в броню советского патриотизма – находило миллионы слушателей, распространялось через “ магнитиздат” , этот “ магнитофонный самиздат” , становилось на кассетах литературным произведением “ самиздата” .
Студенты слушали его песни, подростки неразборчивым почерком писали его стихи в школьные тетради, комсомольцы пели баллады Высоцкого у костра, и даже солдаты вполголоса напевали его песни.
В прошлом году 23 известнейших современных русских писателя и поэта попытались перехитрить цензуру 700-страничным альманахом “ Метрополь” (тираж: десять экземпляров, изготовлен вручную), но большинство из них, однако, официально покаялось. Инициатор этого Аксенов неделю назад эмигрировал.
Незадолго до Афганистана написал он еще одну пророческую балладу, в которой позволил маленькому мошеннику хвалиться своим братьям-сучкб м, что он, будучи русским, мог бы, по его словам, легко стать Папой римским, ибо там искали такого, как он.
И шахом этот русский человек мог бы стать – к сожалению, была упущена возможность, “ ведь каждый второй в нашем Туркменистане – аятолла” .
И: “ Почему мы после Голды Меир не посадили туда править русского – ведь там четверть бывших наших граждан?”
После многих месяцев болезни – врач должен был находиться за кулисами театра на Таганке, чтобы с помощью инъекций поддерживать Гамлета-Высоцкого – народный поэт умер утром в прошлую пятницу в своей квартире неподалеку от германского посольства.
Бульварный листок “ Вечерняя Москва” уделил этому известию крошечный анонс между сообщениями о смерти рабочего и секретаря сатирического еженедельника “ Крокодил” , об этом сообщила еще газета “ Советская культура” . С вечера пятницы тысячи скорбящих людей собирались у театра на Таганке, приносили горы цветов и просили похоронить поэта на знаменитом Новодевичьем кладбище в воскресенье. Власти разрешили только Ваганьковское кладбище (где находится могила поэта Есенина, тоже объект паломничества) и перенесли похороны на середину понедельника, на рабочее время – надежда на малое скопление народа. Все сведения держались в тайне, но власти скоро поняли, что плохо знают свой народ.
В понедельник около 15000 москвичей (по другим оценкам число доходило до 50000) всех возрастов, всех профессий устремились на Таганскую площадь, оцепленную милицией. Народ, который так любил поэта, рыдал. Лежащие около театра горы цветов милиция позднее увезла. Была запрещена передача песен Высоцкого по радио; портрет покойного был заменен на олимпийский плакат.
Почти все московские артисты, писатели, режиссеры пришли в театр на Таганке. Они превозносили лежащего в гробу на сцене “ народного артиста” (так и не получившего этот официальный титул при жизни) как “ гения, который мог в восьми строках выразить то, ради чего писались целые книги” , как “ единственного в наше время отважившегося сказать правду, которая замолчала только вместе с ним” .
С трудом милиция сдерживала своих коней, чтобы не начать давить толпу. Похоронная процессия до кладбища, которой требовали скорбящие, была запрещена. На кладбище тоже возвышались горы цветов, плакали люди. Прошлой ночью около театра молодежь пела его песни, пока в полночь милиция не разогнала певцов.
Перед театром, у могилы все время стоят и плачут люди. В первый раз, как говорят москвичи, после смерти Сталина.
“ Шпигель” (“ Der Sрiegеl” )
(Гамбург, ФРГ)
4 августа 1980 года
ДО СВИДАНИЯ, ВОЛОДЯ!
Я не хотел писать этой статьи. Сначала не хотел, а потом понял: я должен, я просто обязан ее написать. По многим причинам, но прежде всего потому, что начало любой легенды потоками стекает с газетных полос, а легенда подобна круто замешанному коктейлю: в ней выдумки, правды и лжи по вкусу нашему сумасшедшему времени, которому и чистый спирт водородной угрозы уже нипочем.
И еще: людей, подобных Высоцкому, судить по свежим следам нельзя, хотя бы потому что их следам суждено вести наших детей к поискам выхода. Поверьте, я нисколько не преувеличиваю, ибо в целом жизнь и творчество Высоцкого – сложные, но никогда не противоречивые – до сих пор, да это и понятно, не оценены справедливо.
Для простого примера возьму хотя бы факт, что “ первым бардом на Руси” считают и почитают действительно прекрасного поэта и барда Булата Окуджаву, а на самом деле первым был Высоцкий – студент мхатовского училища. Или: в одной из статей о нем автор довольно безапелляционно заявляет, что “ Высоцкий не был большим театральным актером...”
Мокрое шоссе поздней осенью тысяча девятьсот шестьдесят девятого года, я – за рулем старой “ Победы” , рядом со мной хмурит заспанное, усталое лицо Юрий Петрович Любимов. Мы едем в Люблино, где очухивается Володя, едем “ вызволять” его на один очень важный для театра на Таганке вечер: в этот вечер в театр на “ Галилея” должны прийти французы или западные немцы, не помню, на предмет покупки театра на гастроли. (Забегая вперед, скажу, что спектакль и театр покупателям понравились, но продавцы из министерства культуры заартачились и сделка не состоялась).
Любимов говорит мне: “ Меня упрекают, что Володя неуправляем, как человек и актер, что я не работаю с ним, что он и не Гамлет, и не Галилей, а всегда и во всех спектаклях – Высоцкий... – Он помолчал. – Это правда, потому что он по своей наполненности, по своим заряду и накалу – личность того же ряда...” (После, в фильме “ Служили два товарища” Володя так сыграет белогвардейского поручика, что перепуганное министерство кинематографии немедленно издаст приказ не снимать Высоцкого в ролях отрицательных героев, ибо когда белый поручик, покидая Родину, стреляется, зрители в зале плачут. Советские люди жалеют белогвардейца!)
Любимов говорит мне: “ Володя неровный актер. То он – гениальный Галилей, то – посредственный. Нет, нет, это слово к нему не подходит. То – гениальный, то – никакой...” (Кстати, в другой статье о Высоцком один автор в своем плаче цитирует слова режиссера Швейцера, что даже на Таганке Высоцкого не понимали. По-моему, это – глубокое заблуждение Швейцера, а заодно и автора, который его слова ввел в статью.)
Любимов говорит мне: “ Воздвиженская (Антонина Ивановна Воздвиженская – сначала главный врач знаменитой больницы на улице Радио, а потом – в Люблино) сейчас прочтет мне лекцию, затем откажет отпустить Володю, потом скажет, что отпускает его на один вечер, заранее зная, что это – до следующего раза” .
Я, вчера звонивший Воздвиженской по просьбе Любимова, побаиваюсь, что в этот раз все будет не так просто.
Любимов говорит мне: “ Взаимоотношения Володи и его запоев напоминают взаимоотношения пожара и пожарного. Ты меня понимаешь?”
Я говорю, что не понимаю, не согласен, я говорю, что скорее это – взаимоотношения длинной засухи и тропического ливня. Впрочем, наши метафоры чисто риторические и, конечно, не дают ответа на вопросы: почему пил и умер так рано В. Шукшин; почему пил и так рано умер В. Высоцкий; почему не надо стыдливо умалчивать об этом?
Я бы сказал, что оба они пили именно потому, что любой вид их творчества был “ ...обложен и их весело гнали на номера, где зорко хлопотали двустволки...” и тогда, когда они не могли “ перемахнуть через флажки” начинался срыв...
Я помню: 1939 год, подмосковное Томилино, маленькая дачка, которую снимает брат моей матери Семен Владимирович Высоцкий, тогда попросту дядя Сеня, для своего двухлетнего сына Володи, помню Нину Максимовну, брошенную дядей, когда Володе был год. Я живу с ними на даче. Мне двенадцать лет. Тоска зеленая и я мучаю Володю, потому что делать на даче больше нечего. Тетя Нина зовет нас. У стены застекленной терраски стол и для нас стоят на столе две чашки с молоком, а возле них лежат два здоровых ломтя пеклеванного хлеба, но Володя не любит молоко и каждый раз изобретает способы не пить его. Я думаю, он не столько не любил молоко, сколько ненавидел насилие. Его с детства упрямое выражение лица становится еще упрямее, он откусывает от горбушки, прихлебывает из чашки и будто нечаянно смахивает ее на пол. Тетка ругается, плачет и смеется одновременно...
Любимов говорит мне: “ Володя – очень цельный человек. – Подумав, добавляет, – слишком цельный” .
Тут я должен заметить, что согласен с мнением: не пей Володя, умер бы он раньше – в двадцать семь или в тридцать семь, не знаю, но знаю, что раньше. Может именно поэтому не любил он слова “ прощай” . Когда я уезжал в эмиграцию и мы прощались, я сказал ему “ прощай” – тогда его еще не выпускали за рубеж, даже во Францию к Марине – он сердито сказал: “ Не прощай, не прощай, а до свидания” . Тогда наши с ним близкие отношения похолодели (он часто рвал с друзьями, с близкими людьми, а потом снова сходился; создавалось впечатление, что он сам в себе накапливался для новой, чуть переосмысленной и повзрослевшей дружбы), сам не знаю почему, может именно тогда он переосмысливал меня в себе. И началось это с появления в его жизни Марины. Однако в момент прощания все словно отхлынуло. Но и спустя три года он дважды приезжал в Нью Йорк и мне не звонил. (Может, оттого, что я тут кое в чем накуролесил? По крайней мере я этого не знаю). Но вот в позапрошлом году рано утром раздался звонок и такой неповторимый голос сказал: “ Здорово! Давай приезжай ко мне. Пиши адрес: Парк Авеню...”
В квартире Барышникова – хозяин отсутствовал – за кухонной загородкой кувыркалась куча щенков, а мы сидели в гостиной и говорили, говорили. Он был чуть-чуть под хмельком, а часам к четырем начал через каждые несколько минут бегать в невидимый для меня проход возле кухни, где стоял холодильник, и я слышал как бьется горлышко бутылки о край стакана. Пьянея, он становился злей и доказывал мне, что его скоро пустят на гастроли в США. Я его убеждал, что никогда в жизни ему не позволят выступать для эмигрантов. “ В одном случае не разрешат: если ты будешь администрировать. Да пойми ты, что разрешать-то будут не мне, а мужу Марины. Понял, какая здесь хитрая арифметика” , – добавил он.
Арифметика действительно оказалась хитрой, и он приехал на гастроли в США в день, когда меня увезли в госпиталь с тяжелым приступом. Живет здесь в Нью Йорке его ленинградский приятель, врач-уролог Сева, работавший в том самом госпитале. С ним он и прибежал ко мне перед самым концертом. И опять было не “ прощай” , а “ до свидания” , хотя я в тот день “ висел на волоске” . Когда он уезжал после гастролей, я лежал в другом госпитале после операции и его больше не увидел, а видел его мой сын, которому он восемь лет назад в день рождения привез в роддом огромный букет роз. Пути Господни!
Любимов говорит мне: “ Ему очень трудно” . А я думаю, что Володя живет так, как начинает “ Галилея” – стойкой на руках. Только в “ Галилее” это – тридцать секунд, а в жизни изо дня в день. И я думаю: ему легко, когда трудно, не страшно, когда страшно, и часто стыдно; и изо дня в день он, наверное, повторяет про себя слова своей песни, посвященной Любимову и театру: “ Еще не вечер!”
Любимов говорит мне: “ Есть люди, которых просто невозможно представить себе старыми” . И я вспоминаю Володину песню: “ Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном” , где прошло детство, и я соглашаюсь с Любимовым: я не могу себе представить Володю старым. И мертвым не могу.
Любимов говорит мне: “ Еще долго?” Он имеет в виду, сколько нам еще ехать. Я отвечаю: “ Минут десять” .
А десять минут – это долго или не долго? У Высоцкого нет ни одной песни дольше четырех минут, а вот долго ли летит с высоты, скажем пяти миль, бомба я не знаю. Не знаю я и того, прав ли В. Максимов, говоря, что Володю будут помнить на протяжении нашего поколения. Мне думается, что дольше, что смерть Володи только начнет раскручивать его жизнь. Только вспомните: “ Я “ ЯК” – истребитель, мотор мой звенит, и небо моя обитель, а тот, который во мне сидит, считает, что он – истребитель” . Я думаю, что “ ЯК” – Высоцкий, у которого с самого изначала обителью были и небо, и земля, – не умер, а просто освободился от того, кто насильно сидел внутри и почти всегда безуспешно пытался сбивать его с курса. А раз так, значит не нужен плач, не нужны некрологи, а нужна правда о его жизни.
Тем, кто бывал в кинотеатрах и видел фильмы с его участием, тем, кто бывал в театре на Таганке и видел спектакли с его участием, а также тем, кто слышал его песни, достаточно на секунду отключиться от повседневности, закрыть глаза и тогда убедиться в том, что они поторопились сказать Высоцкому: “ Прощай!”
А если уж согласиться с прощавшимися и представить себе, что “ ЯК” разбился, не сумев выйти из штопора, то и тогда у нас есть утешение: свое дело “ ЯК” сделал, хотя бы тем, что напомнил нам, что даже цветы не украшают нейтральных полос, что однажды совершенные ошибки – поправимы, что поражений, пока идет борьба, не бывает, что сдаться, так же как и попрощаться, никогда не поздно, что “ до свидания” лучше, чем “ прощай” уже потому, что оставляет надежду.
Павел Леонидов
“ Новое русское слово”
(Нью-Йорк, США)
14 августа 1980 года
“ ...СМЕРТЬ САМЫХ ЛУЧШИХ
НАМЕЧАЕТ И ДЕРГАЕТ ПО ОДНОМУ...”
О златоустом блатаре
рыдай, Россия.
Какое время на дворе,
таков мессия.
А. Вознесенский
“Мое фамилье, имя, отчество прекрасно знают в КГБ”, – говорил о себе Высоцкий в песне “Я был душой дурного общества”.
В 1971 году в первом номере журнала “Ами” в Израиле литературовед Михаэль Бен-Цадок в заметках о современной советской песенной поэзии “Трубадуры против обскурантов” писал о поэте Высоцком: “О жизни Владимира Высоцкого мы знаем мало. Он сравнительно молод. Живет в Москве. Актер театра драмы и комедии на Таганке, снимался в фильмах “Вертикаль”, “Хозяин тайги”, “Служили два товарища”, “Интервенция” (так и не вышедшем на экран) “Опасные гастроли”. Самый популярный среди молодежи автор разнообразнейших песен”.
В те же самые дни советский поэт, Андрей Вознесенский, зажав руками горло, чтобы не разрыдаться вслух, написал стихотворение “Реквием оптимистический”, потому что Высоцкий был тогда уже не на этом свете, но еще не на том. Тогда, в 1971 году, он пережил клиническую смерть и врачам чудом удалось вернуть его к жизни.
Может быть, сейчас, как нельзя более актуально это стихотворение Вознесенского, не все, но хотя бы некоторые его строфы...
“За упокой Высоцкого Владимира
коленопреклоненная Москва,
разгладивши битловки, заводила
его потусторонние слова.
Владимир умер в 2 часа.
И бездыханно
стояли полные глаза,
как два стакана.
Спи шансонье Всея Руси,
отпетый,
ушел твой ангел в небеси
обедать.
Володька,
если горлом кровь,
Володька,
когда от умных докторов
воротит,
а баба, русый журавель,
в отлете,
орет за тридевять земель:
“Володя”!
О златоустом блатаре
рыдай, Россия.
Какое время на дворе,
таков мессия.
О жизни Владимира Высоцкого сейчас мы знаем больше. О его жизни, о его смерти. Уже не мнимой, а настоящей.
О жизни его говорить трудно, потому что и сама жизнь его была трудной. Играл, пел, сочинял стихи, пил. Не стоит анализировать, почему пил. Пил, как все пьют на Руси. Нельзя было ему не пить. Не пил бы, не пел бы...
Не так уж много написано и о творчестве Высоцкого. Да и было оно в Советском Союзе за семью замками. Но замки не помогали. В десятках тысяч метрах, километрах магнитофонной пленки расходились по всей стране песни трубадура, властителя дум молодежи, выразителя ее надежд, стремлений.
Его песни – это 50-ые годы на. Руси советской.
“В жизнь городов и сел врывались люди, на которых лежала печать лагерных лет”. “В суету городов” Галич и Высоцкий принесли лагерную культуру: блатные песни, блатной жаргон, мат. Оба барда стали мостом между востоком и западом Советского Союза, между рабством лагерным и внелагерным”. – пишет М. Бен-Цадок. – “Нецензурная речь и самиздат – может быть единственные неподцензурные области советской культуры”.
И далее израильский литературовед в израильском русскоязычном журнале дает следующую оценку творчества русского советского, гонимого поэта:
“У Высоцкого среда, социальные условия выполняют чисто декоративную роль. Героев у Высоцкого два – шут и рыцарь. Декорации меняются, герой – никогда. Шут рядится в разные одежды, прозябает в пивных, в лагерях, в сумасшедших домах, на сельскохозяйственной выставке, в зоосаде и т. п., но всегда остается тем, кто он есть: Петрушкой, скоморохом. Шут, сам по себе простой и славный малый, попадая в карикатурное окружение, становится посмешищем как и в старинных ярмарочных комедиях. В гиперболизированных условиях быта или антисказки герой и сам становится условным.
Не потому ли такой знакомой кажется нам ситуация, в которой оказывается шут? Можно согласиться с мнением Маслова, который назвал В. Высоцкого неподражаемым подражателем (В. Маслов. “Три встречи с Высоцким”, “Посев”, № 1, 1971 год). Высоцкий подражает условным схемам, переосмысливает их и наделяет конкретным злободневным содержанием.
Второй герой Высоцкого – это рыцарь без страха и упрека, альпинист, солдат, мужественный, смелый, сильный человек, напоминающий героев Джека Лондона. Киплинговские, гумилевские мотивы слышатся в поступи нового героя.
Приглядимся внимательней к этому рыцарю. Не напоминает ли он нам кого-нибудь? Ба, да это ведь наш старый знакомый – шут! Ну, конечно, он опять переоделся. Но почему же мы над ним не смеемся, почему не потешаемся над каждым его шагом? Не потому ли, что одежды на сей раз – настоящие, а декорации – реальные? Не потому ли, что повседневная жизнь в Советском Союзе для мыслящего человека опаснее гор и страшнее войны?
Спасаясь, рыцарь надевает маску паяца, и снова удаль становится бесшабашной, силы растрачиваются в борьбе с ветряными мельницами, а мы смеемся над этим, смеемся, смеемся...”
...А теперь нам уже не до смеха, мы не смеемся, мы плачем вместе с десятками тысяч москвичей, сотнями тысяч простых советских людей над его ранней могилой, над его загубленным талантом, загубленной жизнью. В то время, когда над Москвой развевались Олимпийские флаги, когда любители спорта и любители политических споров судили-рядили о том, удалась ли Олимпиада и удался ли ее бойкот, скончался в одночасье 42-летний Владимир Семенович Высоцкий.
Близкие его, друзья и родные, знали, что это может случиться каждый день, каждую минуту. Боялись этой смерти, но знали, что она неминуема. А мы, его поклонники, почитатели, те, кому открыл он глаза на этот странный и страшный мир – потому что был он поэтом и умел видеть глубже, дальше, больше – для нас его смерть – горький удар, тяжелая, незаменимая утрата.
Да, в Москве в те дни оказались сотни иностранных корреспондентов только потому, что смерть его совпала с Олимпийскими играми, поэтому здесь за рубежом мы узнали подробности о его смерти, о его похоронах и о том, как реагировала официальная Москва на уход из жизни одного из самых замечательных русских поэтов наших дней. Вот что пишут корреспонденты западногерманского журнала “Шпигель”:
“Тысячи москвичей вышли на улицы, оплакивая смерть своего любимца. Как говорили москвичи иностранным корреспондентам, это был первый случай со времени смерти Сталина, когда люди плакали на улицах, не стесняясь своих слез.
Стихийное траурное шествие москвичей к “Театру на Таганке”, где выступал Высоцкий, вылилось в настоящую “контролимпиаду”.
Высоцкий умер безвременно, от разрыва сердца, смерть наступила после страшного, трехдневного “запоя”.
Авторы статьи в “Шпигель” подчеркивают, что Владимир Высоцкий был настоящим трубадуром, выразителем чаяний миллионов русских, любимцем посетителей маленького, но прославленного “Театра на Таганке” и бесчисленных телезрителей. Его знают как исполнителя главных ролей в шекспировском “Гамлете”, в пьесе Брехта “Галилей”, в “Герое нашего времени” по Лермонтову.
Стражам порядка вовсе не пришелся по душе стихийный порыв многих тысяч москвичей, которые своим “сборищем” у “Театра на Таганке” нарушили образцово-показательное “олимпийское спокойствие” и железный “большевистский” порядок, наведенный милицией и многочисленным персоналом КГБ в дни спортивных игр. Именно против произвола “органов” не раз выступал Высоцкий в тех своих песнях, которые, не будучи официально одобренными, широко распространялись в народе. Не раз своими песнями он вызывал неудовольствие “органов”, да и женился на иностранке – французской киноактрисе Марине Влади.
Владимир Высоцкий “напел” всего лишь каких-нибудь 5 или 6 пластинок, выпущенных с “высочайшего” одобрения, его настоящие песни-баллады стали достоянием “магнитиздата” и записывались тайно при помощи не слишком совершенных магнитофонов, и пластинки с этими песнями зачастую были “рентгеновскими”, и, как на рентгеновских снимках, в его песнях явственно проступали все изъяны и язвы той жизни, которую безжалостно высмеивал и над которой горько издевался поэт.
Эти пластинки я пленки пользовались и продолжают пользоваться огромным спросом: ведь песни и баллады Высоцкого, в которых удаль перемежалась с безысходной тоской, затрагивали самые чувствительные струны русской души: “психушки”, исправительно-трудовые лагеря, бесконечные очереди, “высокая”, “дружественная” политика “самой демократической” державы по отношению к своим соседям, мелкие жулики и напористые вымуштрованные спортсмены, друзья-алкаши и “неподкупные стражи порядка” – все эти будничные явления в жизни миллионов советских людей да и сами “простые советские люди” стали темами его песен-баллад, песен-сказаний, горьких, трагикомических рассказов о том, о чем болела душа не только у него, а у миллионов простых, и не совсем простых, русских людей, советских подданных.
“Шпигель” описывает, как Высоцкий – после очередного спектакля в “Театре на Таганке” – у себя дома или у знакомых долгими, бесконечными часами, обильно “сдобренными” водкой, пел свои песни коллегам и друзьям. Изредка эти песни звучали и на открытых, легальных концертах, но в таких случаях эти песни неизменно “упаковывались” “обойму” других, патриотических песен.
Студенты добывали кассеты с его песнями, подростки записывали их слова в свои школьные тетради, комсомольцы пели эти песни у костра, и даже курсанты военных училищ “втихаря” напевали их.
В прошлом году, когда по инициативе В. Аксенова 23 автора выпустили неофициальный альманах “Метрополь” тиражом... в 10 машинописных экземпляров, этот сборник “открылся” настоящим криком отчаяния – строчками Высоцкого: “Сыт я по горло, до подбородка...”
В “Вечерней Москве” появилось крохотное объявление о смерти Высоцкого – между извещениями о кончине какого-то техника и второстепенного сотрудника журнала “Крокодил” и лаконичное сообщение опубликовала газета “Советская культура”. Вот и все...
Высоцкий умер утром в пятницу. И начиная с вечера этого дня люди толпами устремлялись к зданию “Театра на Таганке”, где громоздились целые горы цветов и венков. Люди просили, умоляли – похоронить Высоцкого на Новодевичьем кладбище в воскресенье. Власти, однако, сочли, что Высоцкому не место
